Потеря ребенка
Потеря ребенка — еще одна важная тема, которую в искусстве достаточно долго отображали только мужчины.
Евангельский сюжет об избиении младенцев был очень популярен в XIII–XVII веках.
Художники стремились передать весь ужас этого события: бессердечные стражники грубо хватают малюток, чтобы немедленно предать их смерти, а обезумевшие матери пытаются спасти своих детей.
Нельзя сказать, что подобные сцены были лишены реалистичности: многочисленные войны вполне могли служить для них прообразом (у того же Брейгеля мы видим в роли стражников карательные отряды герцога Альбы, славящегося своей непримиримой жестокостью в истреблении нидерландских протестантов).
Питер Брейгель (Старший) «Избиение младенцев» (ок. 1565–1567)
Однако взгляд художника-мужчины — это всегда взгляд со стороны. Что у Джотто, что у Никола Пуссена сцены избиения младенцев работают в лучших традициях драматического театра. Кричащие и плачущие женщины противопоставляются суровым воинам с оружием в руках, а обнаженные младенцы, лежащие на земле словно куклы, остаются недвижимы и беззащитны.
Джотто ди Бондоне «Избиение младенцев» (ок. 1306)
В этих сценах четко разделены добро и зло, сила и слабость. Женщины, как и дети, всегда пассивные объекты, жертвы действий мужчин.
Никола Пуссен «Избиение младенцев» (1629)
Более глубоко страдание матери, потерявшей ребенка, раскрывается в иконографии Пьеты — сцены оплакивания мертвого Христа Марией.
Сам сюжет возник в XIII веке в Германии и быстро распространился по всей Европе.
Изначально Марию изображали изможденной пожилой женщиной, держащей на руках истерзанное тело взрослого сына, но с развитием культуры Ренессанса образ стал меняться: Мария заметно помолодела, да и у Христа исчезли следы истязания. Исследователи полагают, что сюжет Пьеты возник как трагическая параллель к «Мадонне и младенцу».
Джованни Беллини «Мадонна на лугу, или Мадонна в зелени» (ок. 1505)
Таким образом художник соединил два главных христианских сюжета в одной композиции.
Женщины тоже обращались к сюжету Пьеты, но к христианскому канону в их работах, как правило, примешивался субъективный опыт утраты.
В 1938 году художница Кэте Кольвиц создала скульптуру «Мать с мертвым сыном», которая в 1993 году превратилась в мемориал жертв войны и тирании в Германии.
Кэте Кольвиц «Мать с мертвым сыном» (1938)
Несмотря на героический пафос, работа Кольвиц — результат личного переживания и несет в себе трагический опыт самой художницы. В Первой мировой войне погиб ее младший сын, а Вторая мировая забрала и внука.
В работах «Мать с двумя детьми» (1934), «Башня матерей» (1937–1938) и «Семена посева не должны быть перемолоты» (1941) Кольвиц обращается к социальному и политическому высказыванию. Идейные установки фашистской Германии предопределяли роли женщин и детей служением фюреру, поэтому художница изобразила матерей, которые своим телом, словно щитом, закрывают потомство от тлетворной идеологии.
Кэте Кольвиц «Мать с двумя детьми» (1934)Кэте Кольвиц «Башня матерей» (1937–1938)Кэте Кольвиц «Семена посева не должны быть перемолоты» (1941)
Творчество мексиканской художницы Фриды Кало скорее напоминает дневник — настолько много в ее картинах сокровенных переживаний. И одна из самых болезненных тем у Кало — невозможность стать матерью. В 18 лет Фрида попала в аварию и из-за полученных травм навсегда лишилась способности выносить ребенка.
Потерянный ребенок, орхидея (возможно, прообраз матки — «соединение сексуального и сентиментального»), улитка (сам процесс выкидыша, когда плод медленно выходит из лона), анатомический женский макет («попытка объяснить устройство женщины»), металлический механизм («механическая часть любого дела») и кости малого таза (перебитые в аварии, они стали причиной, по которой Фрида так и не смогла родить).
Фрида Кало «Больница Генри Форда» (1932)
Кровать Фриды словно парит в пустом пространстве на фоне безликого урбанистического пейзажа, который подчеркивает ее одиночество и отчаяние.
Материнство через фем-оптику
В 1970-х женские голоса в искусстве стали звучать все громче и настойчивей. Это совпало с открытием новых медиа, таких как фотография, видео и перформанс. Художницы быстро освоились с актуальными практиками, отводя центральную роль телу и стремясь разрушить его традиционное восприятие.
Венская акционистка VALIE EXPORT известна в первую очередь своими радикальными работами с сильным феминистическим уклоном. В 1976 году она делает серию цветных фотоколлажей, копируя жесты итальянской религиозной живописи, где представляет себя в виде Мадонны в окружении бытовых предметов — символов псевдоосвобождения домохозяйки в послевоенные годы.
В «Мадонне, рожденной от Пьеты Микеланджело» вместо тяжелых драпировок одеяния Девы Марии, на которых в оригинале покоится мертвый Христос, мы видим между ног художницы стиральную машину с красной тряпкой, выпадающей из открытого люка. Это имитация менструальной крови, которая даже после стирки не может быть уничтожена, потому что является частью природы женщины.
Вали Экспорт «Мадонна, рожденная от Пьеты Микеланджело» (1976)
Материнство у художниц
В XVIII веке под влиянием философа Жан-Жака Руссо материнская нежность превратилась в самостоятельную тему женского портрета. Гармоничная связь между матерью и ребенком воспринимались как выражение добродетели и источник земного счастья. Тогда же на арт-сцене наконец-то появляются художницы, готовые осмыслить материнство через призму собственного опыта.
Когда француженка Элизабет Виже-Лебрен пишет королеву Марию-Антуанетту в окружении малолетних чад, она нарушает канон парадного портрета в угоду семейной идиллии. Вместо застывших поз и отстраненных лиц мы видим трогательную интимную сценку: в центре — королева с младенцем Луи-Шарлем на руках, старшая дочь Мария-Тереза ласково льнет к матери, а дофин Луи-Жозеф указывает на колыбель, затянутую траурной тканью (недавно от туберкулеза скончалась малышка София, младшая из отпрысков королевской семьи).
Мари-Элизабет-Луиза Виже-Лебрен «Портрет Марии-Антуанетты с детьми» (1787)
На портрете Виже-Лебрен ненавистная для французов Мария-Антуанетта показана и величественной монархиней, и любящей матерью (какой она, кстати, была в жизни) — примером для своих подданных.
Однако настоящую революцию в изображении материнства произвела американская импрессионистка Мэри Кассат. Кассат — которая, кстати, не имела собственных детей — совершенно по-новому раскрыла взаимоотношения матери и ребенка через сцены повседневной жизни.
